9 ноября отошел ко Господу один из старейших клириков Екатеринодарской и Кубанской епархии протоиерей Николай Щербаков. Отпевание батюшки и прощание с ним прошло в краснодарском Михаило-Архангельском храме. Этот храм построил отец Николай, здесь он служил настоятелем до самой своей кончины. Знающие батюшку называют его храмоздателем, отцу Николаю действительно Господь судил принимать участие в строительстве или восстановлении нескольких храмов Краснодара. Именно он был первым настоятелем свято-Ильинского храма после того, как здание вернули Церкви. Похоронен священник Николай Щербаков при храме преподобного Илии Муромского на Славянском кладбище Краснодара. Могила батюшки находится по соседству с могилами протоиерея Владимира Кириченко и его сестры монахини Марии.
Писать о священнике и легко и трудно. С одной стороны, священник человек общественный. Он всегда на виду у прихожан, строит храмы, совершает богослужения, говорит проповеди, беседует с людьми. С другой, духовная жизнь является преимущественно жизнью внутренней, тем, что Апостол Петр в своем послании называет сокровенным сердца человеком. Эта наиболее значимая сторона жизни в большинстве случаев остается сокрытой от постороннего взора. Не является в этом смысле исключением и жизненный путь отца Николая. Те, кто был близко знаком с батюшкой, в беседах вспоминают и рассказывают много разных историй, эпизодов из его жизни. Но все внутренние переживания, моления, покаянные воздыхания, сокровенные беседы души со своим Творцом в клети сердца остались для нас тайной, ведомой теперь лишь только одному Богу. Тем не менее, с Божией помощью, нам хотелось бы хоть немного попытаться раскрыть образ этого священнослужителя, который возносил Богу молитвы у Святого Престола буквально без нескольких дней сорок три года.
Будущий священнослужитель Николай Иванович Щербаков родился в Москве в самый разгар Великой Отечественной войны, 18 мая 1943 года. Детство маленького Коли пришлось на послевоенные годы, когда в стране восстанавливалось хозяйство, разрушенное войной. Окончив школу, Николай в 1961-м году поступил в Московский авиационный технологический институт. Любовь к небу, возникши у него с юных лет, оставалась у будущего батюшки до конца, и много позже, уже будучи маститым священником, отец Николай любил вспоминать строку из известной песни: «Первым делом самолеты…». Примерно до второй половины 1970-х годов Николай Иванович работал старшим инженером по испытанию гидросистем самолетов в ГосНИИ гражданской авиации. В те времена, для того, чтобы трудиться на такой престижной работе, необходимо было вступить в ряды КПСС, и руководство НИИ всячески пыталось уговорить на это перспективного сотрудника. Но старший инженер-испытатель не соглашался, потому что взгляды строителей светлого будущего были ему глубоко чуждыми. В результате самый разгар блестящей карьеры Николая Ивановича стал резко давать крен в сторону ее заката. Но у Бога случайностей не бывает, и после неба вещественного последовало служение Небу Горнему.
Когда и как обратился Николай Щербаков к вере, сейчас сказать трудно. Это тайна человеческой души и ее всегда Любящего Творца, знающего, как именно коснуться каждой души, чтобы в ней затеплился огонек ответной любви к Богу. Так легкое дуновение ветерка благодати коснулось и сердца летчика-испытателя. С 1972-года он уже проходил послушания в действующих храмах Москвы в качестве чтеца, псаломщика и помощника по хозяйственной части. Шестилетний искус завершился рукоположением Николая Щербакова в сан диакона, а затем и священника. Произошло это в Краснодаре в ноябре 1978-го года. Хиротонию совершил архиепископ Краснодарский и Кубанский Гермоген (Орехов). На тот момент отец Николай был уже пять лет как венчан со своей супругой Еленой Васильевной.
По рукоположении молодой иерей служил Богу сначала в Свято-Екатерининском соборе, а затем в Свято-Георгиевском храме. Других в то время в городе просто не было. Параллельно поступил в Московскую Духовную семинарию, затем окончил Киевскую Духовную академию. В 1989-м батюшка получил от правящего архиерея указ о назначении его настоятелем в молитвенный дом Рождества Пресвятой Богородицы станицы Старокорсунской. Это был период после празднования Тысячелетия Крещения Руси, когда в стране постепенно, очень робко, как будто еще опасаясь новых гонений, начинали открываться храмы. О своих первых встречах с отцом Николаем вспоминает Михаил Шнурников, который в то время был корреспондентом и редактором киножурнала «По Дону и Кубани»:
— В Церкви я стал снимать впервые праздник Крещения Руси, в соборе было большое празднование. Накануне познакомился с митрополитом, приснопамятным владыкой Исидором, чтобы всё организовать, добро получить. А спустя какое-то время мне нужно было снова встретиться с митрополитом для проведения съемки. И владыка благословил обратиться за разрешением вопроса к отцу Николаю: «Вот, отец Николай, ты с ним поговори». Это был примерно 88-й год. Тогда священников было мало. Я смотрю, он такой шустрый, бодрый. Служил тогда в Георгиевском храме.
Бодрости отцу Николаю действительно было не занимать. Со свойственной ему активностью священник быстро организовал тогда еще далекому от веры молодому корреспонденту покупку главной Книги Библии. Это издание на папиросной бумаге до сих пор хранится у Михаила. В те времена никакой православной литературы в продаже и в помине не было. Приобрел Книгу книг Михаил Иванович, по его словам, за огромную по тем временам сумму 50 рублей. Так и познакомились они с батюшкой.
Впоследствии, Божьим Промыслом, это знакомство переросло почти в дружбу. Михаил Шнурников помнит, как отец Николай ездил в Старокорсунскую: «Он жил здесь, в Краснодаре, а в Старокорсунскую ездил строить церковь. Там выделили участок. Даже фотографии есть – пустое место в частном секторе, несколько старушек молятся. Батюшка приезжал туда по воскресеньям, служил молебны».
В Старокорсунской отец Николай пробыл недолго. Господь судил ему восстанавливать 
Свято-Ильинский храм Краснодара. В мае 1990-года священник Николай Щербаков был назначен настоятелем его настоятелем. Здание, которое предстояло восстанавливать, тогда не очень походило на храм, в последние годы в нем располагался «Спорткультторг». Есть люди, которые по сей день помнят, как в свое время покупали там фотоаппаратуру. По словам Юрия Алексеевича Торгашова, возвращение здания Церкви было целой эпопеей, в которой они с друзьями-единомышленниками принимали активное участие, составляли письма, подключали родственников, знакомых, тех, кто работал в Крайкоме. Другие структуры помогали. И совершилась радость, храм вернули Церкви. И внешне и внутренне он представлял собой печальное зрелище. Отцу Николаю предстояло возвратить зданию облик храма Церкви
Христовой, и подобающим образом воссоздать его внутреннее благолепие.
— Тогда всё это воодушевляло – вспоминает Юрий Алексеевич Торгашов. – Людей вокруг этого храма много было. Мы приходили, общались, помогали, чем могли. Всякие работы делали, там все было очень сильно захламлено, помогали мусор убирать. Эта общинка у нас на базе киноклуба сложилась.
С киноклуба началось знакомство Юрия Торгашова и других любителей качественного документального кино с отцом Николаем.
— В 1987-м году мы привозили впервые на Кубань сделанный в Москве фильм, посвященный разрушению храма Христа Спасителя – рассказывает Юрий Алексеевич. – Фильм был полнометражный, большой. Мы его показывали в кинотеатре «Октябрь». Там собралось много людей, сама тема для того времени была шоком, о ней много говорили. Кто-то верил, кто-то не верил в то, что Храм Христа Спасителя был взорван, а в фильме было показано, как это готовилось и прочее. На просмотр пришел и отец Николай. Мы его не знали, потом уже мне сказали, что это священник Свято-Георгиевского храма. Фильм был на пленке, и нужно было привезти пленки из аэропорта, но у нас не было машины. И отец Николай согласился помочь. Мы опаздывали, и он гнал машину с такой скоростью! Я удивился такому искусству вождения, а он сказал, что по сравнению с самолетом это ерунда.
Связь с авиацией помогла отцу Николаю и в восстановлении Свято-Ильинского храма. Летчики, офицеры – все принимали участие в работах. А когда был изготовлен купол, батюшка договорился с бывшими коллегами, чтобы те помогли установить его вертолетом. Это был, пожалуй, один из самых ярких эпизодов, запомнившихся очевидцам. Рассказывает Михаил Шнурников:
— Поскольку я работал в киножурнале, он мне как-то звонит и говорит: «Приходи, будем
купол ставить». Я пришел с кинокамерой. Он с летчиками договорился, нашли тяжелый вертолет. Смотрю, несут вертолетом купол. Я с камерой. Вертолет подлетает, купол зависает над храмом. От винта ветер сильнейший, рабочие стоят, их чуть ли не сдувает ветром, пытаются поймать купол, поставить на место. А батюшка внизу стоит с крестом, крестит всё. Народ смотрит. Эта хроника у меня до сих пор есть, как летит купол на фоне старого одноэтажного Краснодара, она очень впечатляющая. Хоть в наш киножурнал вошло совсем немного, а все равно даже эти два-три кадра сильно впечатляли.
Юрий Алексеевич добавляет, что сам отец Николай заслуг себе в этом деле не приписывал, а говорил, что всё совершилось по милости Божией.
Несколько позже батюшка установил в Ильинском храме мраморный иконостас. В те годы, когда церкви только восстанавливались из руин, а в стране воцарялась всё большая разруха, Ильинский был единственным в городе храмом с мраморным иконостасом.
За восемь лет настоятельского служения отца Николая некогда обветшавшее здание храма превратилось в благолепный Дом Божий. Наряду с созиданием стен укреплялась община храма. Времена тогда были нелегкие, и Юрий Торгашов вспоминает о таких важных для любого человека, и тем более для священнослужителя, качествах как милосердие, отзывчивость, умение сострадать:
— В начале 90-х годов, институт, в котором я работал, закрыли, всех разогнали. Я был без работы, взяли вахтером в Кубанский Казачий хор, это была величайшая удача. Мы тогда помогали, что-то делали в храме, а Ольга Константиновна, помощница настоятеля, всегда нас кормила. Один раз я пришел, батюшка посмотрел и говорит: «Георгий, — так он меня называл, — все эти работы не переделаешь. Ольга Константиновна, напоить, накормить, не выпускать из-за стола, пока всё не съест, и мне доложить». И хотя сказано это было с долей юмора, всё было исполнено. Очень проницательный и сострадательный был человек, это далеко не всегда совпадает.
Еще о хлебосольном характере отца Николая ходит такая легенда. Когда в 1995-м году на Кубань приезжал патриарх Алексий II, он посетил и Ильинский храм. Была служба, после которой Святейшего упрашивали остаться хотя бы чайку попить. Он долго не соглашался, потом говорит: «Ну, ладно, сейчас быстренько чайку попьем и дальше поедем». Заходит, а там стоит огромнейший стол со всевозможнейшими яствами, Ольга Константиновна постаралась. Он, конечно, как человек воспитанный, сел, поел немного и говорит: «Надолго я запомню это кубанское чаепитие».
Под началом отца Николая в Свято-Ильинском храме формировалась библиотека. В те времена, когда христианского чтения было не найти, это было что-то невероятное. Всячески изыскивали средства, и постепенно собрали большую довольно приличную библиотеку. Люди приходили, записывались, брали книги. В храмовом киоске стали продавать православную литературу.
Мы уже упоминали, что батюшка был человеком активным и решительным. Если он видел, что что-то можно сделать для духовной пользы, тут же за это брался. Поэтому в 90-е, когда Церкви дали небольшую свободу, и у людей была в прямом смысле жажда Слова Божия, именно отец Николай взялся читать в университете еженедельные лекции для всех желающих. Конечно, он делал это по благословению владыки, но у него это получалось очень естественно, от сердца. Вот как рассказывает об этом Юрий Алексеевич Торгашов:
— По тем временам это было, как говорится, диво дивное. Получилось это по взаимной
договоренности епархии и вуза. Батюшка читал в одной из самых больших аудиторий университета, человек на 150. И нужно было видеть, в каком одухотворенном состоянии он это делал! Само изложение было простым, но исполненным искренности, глубины, порой даже борьбы за веру. Большинство слушателей собирались из комсомольцев, ему задавали самые разные вопросы. Он парировал действительно вдохновенно. Его лекции не были сугубо академическими, их даже и проповедью трудно было назвать, потому что было постоянное взаимное противостояние. В результате наиболее продвинутая часть комсомола стала переходить на другие позиции.
Около года читал отец Николай лекции в университете. Примерно в это же время батюшка стал выступать перед аудиторией в Доме «Союза писателей»:
— На лекциях в «Союзе писателей» собирались люди постарше, интеллигенция, — вспоминает Юрий Алексеевич. – Беседы проходили в полуподвальном помещении, и тоже набивалось огромное количество людей, в проходах сидели, стояли. И что интересно, несмотря на довольно жесткие вопросы, он так умело вёл диалог, что конфликтов никогда не возникало, даже если изначально и были к этому предпосылки. Он владел искусством обращения с аудиторией. Поначалу нам казалось, что особых тем для лекций не было, и только потом мы увидели, что за всеми изложениями была стройная система, но у отца Николая никогда не было нарочитого академизма. Это привлекало к нему людей. Меня с ним сближало то, что он не был человеком номенклатуры. И в то же время это был человек дисциплины, державник, православный, монархист. И поскольку мы с моими товарищами весьма разделяем эти взгляды, нас это очень сближало, мы все как бы смотрели в одну сторону. Немного позднее в Дом Писателя приезжали Николай Бурляев, Игорь Шафаревич, Вадим Кожанов. В какой-то степени в тот момент формировалась национальная, державная, имперская, монархическая культура. Но всё это продолжалось недолго.
Есть ещё один эпизод, который характеризует отца Николая Щербакова как человека, который сразу решал дела, не откладывая их в долгий ящик. Рассказывает Наталья Викторовна Конрой, антрополог, преподаватель Высшей школы экономики:
— Я работала секретарем-референтом в Детском фонде, а отец Николай пришел с какими-то предложениями к нашему исполнительному директору Софии Васильевне Пепенко. Не помню, в чем была суть вопроса. Просто отец Николай, похоже, попутно делал всё, что мог, не оставляя времени на колебания и сомнения. Поэтому он, проходя через приемную, спросил меня, крещёная ли я, а когда открыл дверь в кабинет Софии Васильевны, уже объяснял ей, что это, конечно, непорядок, что у неё сотрудники не крещены, и что он ждёт меня и её сегодня в 18 часов в Ильинском храме. София Васильевна позвонила сыну и невестке, чтобы те принесли в храм новорожденного внука.
Этот и многие другие эпизоды говорят об отце Николае как о человеке действующем, не привыкшем сидеть и ждать, когда кто-то что-то сделает. При этом он умел трудиться не для себя, а для Церкви. Возможно поэтому после восьми лет служения настоятелем Свято-Ильинского храма Божий Промысел судил батюшке продолжить фронт священнических трудов далеко за пределами России, на другом континенте. 29 декабря 1998-го года Указом Святейшего Патриарха и решением Священного Синода священник Николай Щербаков назначается настоятелем Свято-Николаевского собора в городе Сан-Франциско. В Соединенных Штатах отец Николай прослужил Богу пять лет. За эти годы много изменилось и на Кубани, и в России, в целом. Вспоминает Михаил Шнурников:
-Когда он уезжал в Америку, в стране был, как говорится, разброд и шатания. Безработица была. На Кубани казаки по улицам гуляли. Было в этом что-то залихватское. Он с казаками дружил, но именно как священник. Характер у него веселый был. Хотя священником был строгим, службу любил. Службы у него долгие были, всё четко. И панибратства никогда не было. А когда вернулся через пять лет, приехал совсем в другую страну. За эти годы произошли изменения в епархии, старые храмы стали открываться, новые строиться, появилось много новых священников. Люди уже не гуляли, как раньше. Мне кажется, он удивлялся этому. Пришлось ему как бы заново в эту жизнь вливаться. Я к тому времени уже в епархии работал, и он стал ко мне с пиететом, на «Вы» обращаться.
По возвращении из Америки отец Николай Щербаков вскорости снова Указом Патриарха и Священного Синода был направлен служить заграницу. Теперь во Францию в храм Трех Святителей в Париже. Прослужил там штатным священником батюшка сравнительно недолго, девять месяцев, но за это время сумел снискать уважение местных верующих. Юрий Алексеевич вспоминает такой эпизод:
— Когда мы начинали делать кинофестиваль, в наших идеях и действиях нам была предоставлена относительная свобода. И поскольку было разрешено пользоваться международной телефонной связью, возникла авантюрная идея позвонить во Францию. Представились, сказали, что хотели бы получить для просмотра фильм о церковной жизни во Франции. Получили ответ: «Был где-то какой-то фильм, но у нас без этого дел невпроворот. Мы здесь Богу молимся и на поле духовной битвы ратуем. А вы там отца Николая Щербакова случайно не знаете?». Когда услышали, что мы хорошо знакомы, обрадовались: «Мы поищем, найдем и вышлем». И вдруг буквально в скором времени на Красную, 5, где мы работали, принесли почтовый пакет из Парижа. У них тогда уже была система быстрой почтовой доставки. Это вызвало переполох. Смотрю, на пакете моя фамилия. Оказалось, прислали фильм. Довольно неплохое кино о русской эмиграции. Я посмотрел на цену – очень приличные деньги они заплатили, потому что я просил побыстрее. Вот так имя отца Николая помогло. Судя по диалогу, он у них пользовался большим уважением.
По возвращении из Франции в Краснодар отец Николай принимал участие в строительстве войскового казачьего собора Александра Невского, некоторое время служил штатным священником в храме иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Последним местом его служения стал храм Архистратига Божия Михаила. Эту церковь отец Николай возводил от начала и до конца, от закладки камня до мельчайших деталей внутреннего благоукрашения, и здесь совершил свою последнюю Литургию.
— Я его называю храмоздателем, — говорит Михаил Шнурников. – Он заложил камень в основание храма в Старокорсунской, восстановил Ильинский, некоторое время строил Александро-Невский собор и построил храм Архангела Михаила. Есть ли кто из священников, кто больше бы участвовал в строительстве храмов, не знаю.
Многие говорят, что для того, чтобы поднять столько церквей из руин или возвести из небытия, священник должен пробивным. Был ли таковым отец Николай? И вообще, каким он всё-таки был? Предоставим слово тем, кто знал его многие годы. Михаил Шнурников:
— Был ли пробивной? Конечно. Но это заключалось не в напоре, а в том, что он умел говорить с людьми, умел убеждать. А это очень важно. Это правило для любого коллектива, кто разговаривает, тот пробивается. Вне храмовых стен, с людьми светскими батюшка мог пошутить, побалагурить, из-за чего у некоторых могло сложиться о нем не совсем верное мнение. А у него, тем не менее, был абсолютно жесткий внутренний стержень. В богослужениях, во всем, что касалось дела, отец Николай был серьезным, твердым. В самые первые годы, когда мы познакомились, он рассказывал: «Везде коммунисты, а я надену рясу и хожу в ней по Красной. Все смотрят, оглядываются, а я иду, и всё!». Он и потом при мне так ходил, это в его характере. Сказано, офицер! У него военная закалка была. И он присяге не изменил ни в военном деле, ни в Церкви. Вон сколько храмов построил! В каноне церковном держался – ни влево, ни вправо, никаких отклонений.
Об отношении отца Николая к храму Божию Юрий Торгашов вспоминает такой эпизод. Как-то при встрече с батюшкой, Юрий Алексеевич сказал, что на днях забежит к нему в храм:
— Нужно было видеть, как сразу изменилось его лицо, оно стало каменным. Он ответил: «Георгий, запомни, в храм не забегают! В храм ходят молиться Богу!»
На вопрос о том, как бы он охарактеризовал отца Николая Щербакова, Юрий Алексеевич ответил так:
— Это был рыцарь веры. Армейский человек, он чувствовал эту среду, всё это облекалось у него в какую-то простоту. Русак, прямолинейный, но очень уважительный к людям. Очень заботливым был, без всякой фальши. Если видел фальшь, его это коробило. По внутреннему состоянию дипломат был, умел договариваться. Ещё он обладал таким качеством как умение видеть перспективу веры в каждом человеке. Он видел сущность и перспективу людей. У него был дар разглядеть в человеке его глубинное, лучшее состояние и актуализировать его. Люди откликались и много делали для него. Это особенность православных имперцев, в смысле строительства государства таким, как оно было до революции, когда Империя созидалась.
В последнее время много ушло людей примерно одного духа – несколько раньше отец Милий, совсем недавно архимандрит Амвросий, писатель Виктор Лихоносов, теперь вот батюшка Николай, — вздыхает Юрий Алексеевич. – Это были имперцы, государственники, живые люди, по духу вне номенклатуры. Сегодня, в условиях номенклатурного ренессанса, это все воспринимается еще острее. Их уход невосполним. Церковь, конечно, будет жить, но в рамках Краснодара уходит определенная эпоха. И что сменит эту эпоху, трудно сказать. Это были люди предвоенных или военных годов рождения. Всех их отличала искренность, жажда защитить, охранить. Они исповедовали белую идею, идею дореволюционной России. Это не было модой или противостоянием, это было жизнью, потому что они были государственники. И в то же время исповедание этой идеи создавало определенный тип человека. Все они были людьми православными по образу жизни. Не по названию, не по моде или, что еще хуже, по велению начальства, а именно по образу жизни. Над всем этим владыка стоял, приснопамятный митрополит Исидор. Это очень много значило.0
За свой священнический путь протоиерей Николай Щербаков получил множество церковных наград. Дважды он был награжден орденами: в 2008-м году орденом преподобного Сергия Радонежского III степени и годом раньше орденом святого князя Александра Невского II степени. Это был митрофорный протоиерей с правом служения Божественной литургии с отверстыми Царскими вратами до «Отче наш», священник глубокой веры, твердой воли, деятельный и активный, ревностный служитель Алтаря Господня, храмоздатель. О последней добродетели святитель Иоанн Златоуст писал: «Воздвигнув жертвенник Богу, ты будешь иметь воздаяние до самого пришествия Христова…. Здание церкви есть царственное жилище Христа». Молимся и верим, что Господь упокоит душу Своего труженика в Светлых райских Чертогах.
